Швеция, 28 апреля 1991

 

Дорогой друг Робер Фориссон!

 

Из газеты «Монд» от 20.04.1991 я узнал о приговоре, вынесенном «судом» 18.04.1991 Вам и журналу «Ле Шок дю Муа». Ваш ответ, который содержится в Вашем заявлении «Ревизионизм перед французскими судами» от 18 апреля («Мы будем повторять. Мы выдержим до конца. И мы победим»), свидетельствует о Вашем мужестве так же, как поведение евреев – об их трусости.

 

Меня восхищает Ваше мужество и Ваше честное упорство. Трусливое еврейское покушение на Ваш кошелек (Вас приговорили к уплате огромных денежных сумм еврейским пропагандистским организациям после того, как Вас несколько раз избивали и поломали Вашу карьеру) выражает невольное уважение сидящих у рычагов власти трусливых еврейских лицемеров к Вашей неустрашимости.

 

В своих исследованиях Вы стремитесь изобразить историю такой, какой она была на самом деле, очистив ее от еврейских легенд. Но своим поведением и своей борьбой за свободу Вы сами пишете историю, историю священной войны между добром и злом, историю сопротивления французского народа еврейскому господству, оккупации, которая превратила Францию и весь западный мир в гнилое, декадентское общество, где торжествуют лицемерие и трусость.

 

Будьте уверены, что Вы не так одиноки, как кажется. Свободные люди во Франции и во всем мире с восхищением следят за Вашей борьбой. Вы идете в авангарде западной Интифады против еврейского владычества.

 

Для меня большая честь быть Вашим спутником на пути ревизионизма в борьбе против грандиозной еврейской исторической лжи, против многочисленных карательных мер, с помощью которых они защищают эту ложь, и против всех политических и финансовых последствий этого, главными жертвами чего являются западные народы и палестинский народ.

 

Смею Вас уверить, что Вы пользуетесь моральной поддержкой и симпатиями арабско-мусульманского мира. Мы поддерживаем и французский народ и выступаем за его право на свободу, достоинство и независимость. Сегодня французы в своей собственной стране не имеют тех прав, какими пользуются евреи. Сегодня во Франции и вообще на Западе надо быть евреем или другом евреев, чтобы получить доступ к СМИ

 

Ваше «преступление» заключается, на самом деле, в том, что Вы не еврей, что Вы говорите правду и осмеливаетесь публично заявить, что король голый.

 

Что касается меня, то Радио Ислам ведет передачи 8 часов в неделю, хотя я (по тем же причинам, по каким осудили Вас) нахожусь в настоящее время в заключении. Ваше интервью, данное по телефону, повторно передается каждую неделю. 80% передач Радио Ислам касается сейчас проблем ревизионизма.

 

Обвинение, выдвинутое против меня министерством юстиции, сводится к моему «отрицанию существования газовых камер». Хотя прошло уже более двух месяцев с тех пор, как евреи подали этот иск, но министр юстиции еще не принял решения. Я пропагандирую каждую неделю те тезисы, за которые меня осудили, чтобы мои слушатели знали пункты обвинения.

 

Во вторник 16 апреля 1991 г. я подъехал к тюрьме Скеннинге, припарковал свою машину и доложил о своем прибытии. Ворота тюрьмы были оснащены микрофоном и громкоговорителем, голос из которого спросил у меня мое имя. Я назвался, и этот же голос потребовал от меня, чтобы я припарковал машину на стоянке для заключенных. Я сначала въехал на пару метров в большие железные ворота и выгрузил три больших чемодана со 150 экземплярами моих книг и небольшую сумку с туалетными принадлежностями. В багажнике моей машины оставалось еще 100 книг. Потом я припарковался на долговременной стоянке для заключенных.

 

Охранник, который говорил со мной через громкоговоритель, мог все эти видеть через большую камеру, укрепленную над воротами тюрьмы. Я вернулся со своими чемоданами, и ворота открылись.

 

Я втащил свои чемоданы один за другим и поставил их за воротами в большом дворе, окруженном шестью зданиями. Ворота закрылись, и я с моими тремя чемоданами и сумкой оказался в тюрьме. В Швеции!

 

За несколько минут я попал в другой мир, где о свободе можно было только вспоминать и надо было подчиняться приказаниям. Через громкоговоритель мне приказали идти к первому зданию налево. Я все еще не видел в лицо ни одного человека. Я подтащил три тяжелых чемодана один за другим ко входу этого здания. Расстояние было около 20 метров.

 

Двери здания открылись, я вошел и оказался перед зарешеченным окошком, за которым сидел надзиратель. Он приказал мне внести чемоданы и поставить в помещении справа от меня. Я сделал это. В это помещение вошли два надзирателя и сказали, что я должен открыть чемоданы. Я знал заранее, что в Швеции заключенные имеют право брать с собой в тюрьму книги.

 

Когда я открыл мои чемоданы, надзиратели были несколько шокированы количеством книг. Еще больше шокировало их, что это были книги, написанные мною, и я взял с собой по 35 экземпляров каждой.

 

Один из надзирателей сказал другому: «Это Радио Ислам в трех чемоданах». Его коллега заметил, что камеры маленькие и в них нет места для стольких книг. После недолгих препирательств мне разрешили взять с собой мои книги в камеру.

 

Мне выдали пакет с одеждой заключенного, подушкой, простынями и одеялом. Я должен был переодеться и снять свою гражданскую одежду. Я сделал это и отдал надзирателям все, что имел с собой, кроме книг: деньги, ключи, документы, кошелек.

 

Один чемодан нес я сам, два других несли надзиратели. Меня привели в камеру размером 2 х 3 м с небольшим окошком, выходившим на тюремный двор, кроватью, стулом и туалетом.

 

Жизнь была монотонной. Подъем в 6.00, завтрак в 6.30, начало обязательной работы в 7.00, конец работы в 16.30. Обед в 11.30, ужин в 16.30.

 

В тюрьме находилось около 120 заключенных, сидевших за самые разные преступления. С 17.00 до 23.30 можно было делать, что угодно. Имелись телевизионный зал (в каждом здании), спортзалы, библиотека и т. д. Каждую субботу с 11.15 до 16.15 можно было принимать посетителей. По субботам и воскресеньям мы не работали.

 

На следующий день после прибытия я передал в библиотеку по два экземпляра моих книг. Большинство заключенных уже знало, кто я, и я постоянно говорил с ними о ревизионизме и господстве евреев. Существовала культурная организация заключенных «Зигзаг», которая проводила самодеятельные мероприятия. В пятницу 26 апреля 1991 г. я прочитал доклад о ревизионизме с последующими ответами на вопросы. Присутствовали все 120 заключенных. Общая реакция была положительной. Многие уже были в курсе дела: за первую неделю я раздал моим товарищам по заключению 150 книг.

 

В понедельник 22 апреля я обратился к начальству тюрьмы разрешить мне забрать остальные книги из багажника моей машины. Один надзиратель проводил меня и даже помог мне донести две коробки. Большая часть надзирателей получила от меня по одному экземпляру моих книг. Всего я раздал заключенным и надзирателям больше 300 книг. У меня ничего не осталось, а каждый день приходили новые люди и просили у меня книги, особенно после моего доклада.

 

Начальство ничего не имело против. Директор тюрьмы и его заместитель тоже получили свои экземпляры. Для заключенных я был доказательством того, что шведская «юстиция» коррумпирована. Начальство тюрьмы не верило своим глазам, читая мой приговор, в котором мне вменялось в вину «неуважение» к еврейскому народу.

 

В своем докладе я говорил также о Вас и о французской «юстиции». Никогда прежде мне не удавалось убедить стольких людей за один раз. Это стало возможным потому, что заключенные очень чувствительны к темам, касающимся общественных репрессий. К тому же после работы и по выходным у них есть время для чтения и для размышлений.

 

Не следует идеализировать эту тюрьму. Это унижающее человека заведение. Но раз уж мы здесь, нужно превратить его отрицательные стороны в положительные, а не делать по примеру евреев из тюрем «лагеря уничтожения», где подавляют волю, достоинство и способность к сопротивлению свободных людей, а также истину.

 

Наоборот, тюрьмы, в которых сидят жертвы еврейской оккупации, ревизионисты могут превратить в «лагеря уничтожения» еврейской лжи. Один человек рассказал мне о нападении на Пьера Гийома (один из самых известных французских ревизионистов, – Прим. пер.) и его библиотеку. Это гнусность. Следует всерьез подумать, не создать ли организацию для защиты от еврейского терроризма. Надо обязательно реагировать.

 

Есть две возможности защититься от еврейского терроризма. Одна из них – пассивная оборона, защита таких «целей», как Вы, Гийом и его библиотека от возможных нападений… Можно и создать охрану из добровольцев для защиты угрожаемых «объектов»…

 

При нынешних обстоятельствах полиция и юстиция не пошевельнут и пальцем, чтобы найти и наказать преступников. Преступники, еврейские террористы, сидят за кулисами у рычагов власти. Воля евреев – закон. Еврейская власть это новый «бог» прогнившего Запада. Хотя каждый день совершаются нападения на Вас, Гийома и многих других свободных французов, полиция и политики не реагируют. Безопасность еврейских кладбищ для мертвых важней для них, чем безопасность живых представителей французского общества, таких как Вы, а безопасность Израиля важней безопасности других народов.

 

Пока Израиль не имеет четко обозначенных границ и целей на Ближнем Востоке и в других частях мира, еврейской наглости не будет пределов ни во Франции, ни в других странах. Пределы их наглости и их терроризму будут поставлены только тогда, когда их жертвы начнут оказывать серьезное сопротивление.

 

Голда Меир однажды сказала: «Израиль нельзя обозначить штрихами на географической карте, потому что Израиль везде, где живут евреи». А Моше Даян добавил: «Границы Израиля это границы, которых могут достичь наши вооруженные силы». А их вооруженные силы это не только израильская армия, но и еврейская мафия во Франции, т. е. еврейские организации, которые правят Францией.